Публикации

Статья посвящена анализу подходов к концептуализации философского исследования в проектах фундаментальной онтологии Хайдеггера и логики философии Ласка. Основанием для их сопоставления служит адаптация некоторых из понятийных средств философии Ласка в работах Хайдеггера. Разрабатываемый в статье подход продолжает наметившийся в исследовательской литературе анализ генезиса понятий фундаментальной онтологии, который предполагает обращение к ранним работам Хайдеггера и выявление значимых интертекстуальных связей, в число которых, несомненно, входит концептуальная связь философии Хайдеггера с трудами неокантианца Ласка. Цель данной работы состоит прежде всего в том, чтобы показать, что за указанной адаптацией понятийных средств кроется общее для обоих философов проблемное поле исследования, которое наиболее явно представлено в их метафилософских рассуждениях, связанных с проблемой формирования категорий философии. Для этого в статье рассматриваются наиболее значимые для данной проблемы идеи Ласка, такие как разграничение ролей конститутивных и рефлексивных категорий, принцип материальной определенности логических форм, категориальная затронутость «нечувственного» материала и др., а также такие понятия, как «значимость» (Geltung), «обстояние» (Bewandtnis), дотеоретические значения, момент ясности и др. При этом отмечается, что Хайдеггер усваивает указанные идеи критически, а также выстраивает собственную стратегию концептуализации бытийного вопроса на основаниях, методологически отличных от логики значимости Ласка.

Цель статьи состоит в том, чтобы показать, что задача обоснования категориальных составляющих в специфических фундированных актах восприятия формирует проблемное поле феноменологического исследования, в рамках которого остается проект фундаментальной онтологии Хайдеггера. Для достижения этой цели осуществляется реконструкция, во-первых, проблемы возможности априорного согласования значения и созерцания в интенциональном акте; во-вторых, феноменологического обоснования расширения традиционного понятия истины, в результате которого характеристика истинности распространяется на определенные по своей структуре интенциональные акты, в которых осуществляется полное согласование значения и созерцания (акты идентификации); в-третьих, проблемы «категориального» в феноменологическом анализе восприятия, который включает в себя проводимое Гуссерлем расширение понятия восприятия, ограниченного в трансцендентальной философии областью чувственно-созерцаемого, и обоснование специфических категориальных актов. На основании чего в статье демонстрируется, что (1) феноменология в определенном смысле продолжает проект трансцендентальной философии, однако идея априорного согласования понятия и созерцания в рамках структурного анализа интенциональности образует новую исследовательскую проблематику. (2) Феноменологическое понимание истины в терминах динамики пустой и наполненной интенции значения обладает принципиальным значением для концепции истины, представленной Хайдеггером в «Бытии и времени». Экспликация понятия истины в фундаментальной онтологии осуществляется на основании идеи идентификации. (3) Проведенное Гуссерлем расширение понятия предмета до его категориального состава обеспечивает фундаментальную онтологию предметом исследования. Категории, феноменально представленные в актах категориального созерцания, трактуются Хайдеггером в качестве априорной структуры бытия сущего. Отдельно отмечается, что произведенные в феноменологии Гуссерля новые понятия насыщают понятийную структуру фундаментальной онтологии, однако, Хайдеггер также осуществляет переосмысление ключевых понятий феноменологии в соответствии с задачами, которые отличаются от исходных задач проекта феноменологии в том виде, в котором его задумывал Гуссерль.

В статье представлен обзор международной конференция «Вторые Бибихинские чтения», организованной при участии Института философии РАН и Школы философии и культурологии НИУ ВШЭ, которая прошла в Бежецке (Тверская область) 10–12 декабря 2020 г. 

Что такое право? Этот вопрос волновал философов, начиная с Платона и заканчивая Томасом Гоббсом и Г. Л. А. Хартом. Тем не менее многие другие считают, что он заводит нас в тупик. В книге «Законность» Скотт Шапиро утверждает, что определение права не только имеет смысл, но и крайне важно. Нарушая давнюю традицию юриспруденции, он утверждает, что закон нельзя понимать просто с точки зрения правил. К правовым системам лучше всего относиться как к очень сложным и изощренным инструментам для создания и применения планов. Такое смещение фокуса юриспруденции – с правил на планы – не только решает многие из самых волнующих и трудных вопросов, касающихся природы права, но также имеет глубокие последствия для юридической практики. «Законность» написана ясным языком без специальной терминологии и не предполагает никакой юридической или философской подготовки. Она является одновременно новаторской теорией права, прекрасным введением в классическую юриспруденцию, а также ее защитой.

В статье рассматривается ситуация этнографического наблюдения за практикой учёного-зоолога на выездной школе, посвященной исследованиям науки и технологий. Однако в процессе наблюдения объект исследования изменяется, поскольку зоолог видит свою цель пребывания на школе как сугубо педагогическую. С помощью анализа транскрипта фрагмента одной из встреч группы исследователей с зоологом иллюстрируется неоднозначность ситуации – трудность её отнесения к формальному или обыденному типу взаимодействия, что связано с наличием в ней характеристик обоих типов. Анализ структурной организации этого взаимодействия говорит о её квази-формальном характере, поскольку порядок взаимодействия в ней лишь ограничивает возможные, а не предписывает желательные способы поведения. В конце статьи анализируются философские импликации изменения теоретической оптики, предпринятого автором для лучшего понимания и объяснения эмпирического материала.

В 2019 г. в свет вышла новая книга Ленхарда. В ней Ленхард совершает по­пытку сепарировать компьютерные симуляции от классического матема­тического моделирования. Структурировав по трем частям накопленный за годы исследований материал, Ленхард корректно, не затевая строитель­ства революционных метафизических концепций, знакомит читателя с но­вым миром философии компьютерных симуляций. В первой части автор раскрывает тезис о том, что компьютерные симуляции – это совершенно новый, до этого неизвестный, тип математического моделирования. Во вто­рой части внимание уделено концептуальным эпистемическим трансформа­циям математического моделирования в ракурсе феномена компьютерных симуляций. В этой же части разбираются способы проверок, которые ис­пользуются в научных экспериментах: верификация и валидация. В третьей части Ленхард, ставя под сомнение сугубо научный рациональный способ познания, пробует нащупать контуры новых методов, специфика которых обусловлена применением компьютерных симуляций в научно-исследова­тельской практике. В этой статье я разберу основные проблемы, которые Ленхард в своей книге выделяет как наиболее важные для понимания фи­лософской сути компьютерных симуляций.

В статье обсуждается влияние мысли и творчества Ф.М. Достоевского на философию Н.А. Бердяева и С.Л. Франка. Рассматриваются парадигмальные для русской религиозной философии понятие и опыт «живого знания», а также его предвосхищение в творчестве Ф.М. Достоевского. В связи с тем, что проблема живого знания выходит за пределы чистой гносеологии, в статье также поднимаются темы этического идеала, смысла религиозной веры и ее экзистенциального значения. Кроме того, в статье представлены три взаимодополняющих проекта теодицеи в русской философии XX в. (Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева и С.Л. Франка), общим источником которых также является мысль Достоевского. В приложении к статье впервые публикуется перевод доклада русского философа, поэта и историка культуры Н.С. Арсеньева “The Central Inspiration of Dostoevsky” (Основная интуиция Достоевского).

Статья посвящена рассмотрению ключевых положений раннего теоретического трактата В.В. Розанова «О понимании», являющегося образцом русского философского идеализма. Показывается, что работа Розанова, предвосхитившая некоторые идеи герменевтики и феноменологии в XX в., осталась малозамеченной в рамках отечественной философской традиции. Целью статьи является выявление основания розановского тезиса о том, что в первой идее разума потенциально заложено все знание в единстве. Автор анализирует следующие аспекты творчества Розанова, связанные с поставленной мыслителем проблемой понимания: мотив и цель написания трактата, тему врожденных идей, концепцию живости идей, теорию потенциального знания и ее субъект, цикличность процесса понимания, различие разума и ума, понимания и знания. Реконструируется также розановское толкование идеи разума, схемы разума, учения о числе. В работе делается вывод о том, что основополагающий тезис Розанова о заложенности всего знания в единстве первой идеи разума обосновывается первичностью положения идеи в таксономии познавательных актов, а также тем, что цель познавательного процесса подталкивает разум к самой себе.

В современной отечественной философии дискуссии о феномене компьютерных симуляций в научно-исследовательской практике проведения экспериментов только начинают проходить стадию инициации в небольших междисциплинарных группах, изучающих это новое для философии науки направление. Вместе с тем, в западной философии к текущему моменту сформированы несколько школ по изучению компьютерных симуляций. Различные группы исследователей по-разному формируют представления о базовых характеристиках симуляций: от скептических взглядов на их природу, не представляющих никакого философского интереса, до крайне революционных установок, возлагающих на симуляции главную роль в ближайшем ожидаемом повороте философии, сравнимым по своей мощности с лингвистическим поворотом в начале XX в. Одним из основных дискуссионных вопросов в западной философской мысли стал поиск релевантных критериев и признаков симуляций, которые смогли бы создать прочную основу для формулирования строгого определения этого феномена. Таким образом, через определение исследователи, прежде всего, пытаются, c одной стороны, решить таксономическую задачу соотношения и взаимосвязей симуляций с другими видами эксперимента: натурный, лабораторный, мысленный, математический. А с другой, выявить для философии онтологические и эпистемологические основания симуляций, которые несут в себе потенциал новых философских знаний. Эта статья посвящена краткому обзору существующих концепций представителей западных философских школ на феномен компьютерных симуляций в контексте философии науки. Структура обзора выстроена по трем базовым концептуальным направлениям: 1) определение термина «компьютерная симуляция»; 2) компьютерные симуляции как эксперимент; 3) эпистемическая ценность симуляций. Такой обзор может стать предметом дискуссий для российских исследователей, интересующихся вопросами влияния компьютерных симуляций на науку и философию.

Перевод статьи "Martin Heideger" из Стэнфордской философской энциклопедии

Философские воззрения Фридриха Ницше оказали серьезное влияние на русскую мысль Серебряного века. В статье показывается, что одним из испытавших влияние немецкого мыслителя был С.Н. Булгаков, несмотря на то что в своих сочинениях он практически не рассматривал философию Ницше специально. В отличие от ряда других современников, находившихся под большим впечатлением от сочинений Ницше, Булгаков не воспринял философию базельского профессора комплементарно, а отнесся к ней критически. В работе выдвигается и обосновывается тезис о ключевой важности фигуры Ницше для Булгакова 1900–1910-е гг. Философия Ницше во многом становится для русского мыслителя «отрицательным» основанием: ее критика позволяет Булгакову во многом сформулировать положения собственной, религиозно окрашенной идеалистической метафизики. Булгаков трактует Ницше исключительно как антихристианина и атеиста. Впоследствии, когда Булгаков переходит к построению религиозно-метафизической системы, отсылки к Ницше исчезают – его идеи теряют для Булгакова свою онтологическую значимость и полемическую актуальность.

Чувство осязания – это одна из центральных форм опыта восприятия. Осязание, которое, как считается, появляется раньше остальных чувств, развивается во всем теле с использованием различных рецепторов, расположенных в коже. Когда мы активно двигаемся и исследуем мир, эти сигналы часто сочетаются с обильной информацией, предоставляемой рецепторами растяжения мышц и сухожилий. Благодаря этим уникальным свойствам осязание поднимает множество интересных философских вопросов. Его сложный, но фундаментальный характер делает его центральной темой дискуссий о мультисенсорной природе восприятия, о связи между восприятием и действием, а также о связи между осязанием и осознанием тела.

В статье предпринимается попытка рассмотрения политической теологии Карла Шмитта с привлечением философско-литературного наследия Серена Кьеркегора. Для большинства современных исследователей существование этой идейной связи уже не является чем-то новым и подлежащим сомнению. В ключевых формулировках политической теологии обнаруживается диалектика исключения и всеобщего, которая предстает в том самом виде, в каком она была сформулирована Кьеркегором. Чаще всего именно исключение привлекает внимание специалистов. Однако, помимо исключения, Кьеркегор также рассуждал о повторении, и именно одноименное произведение датского философа стало источником цитаты, с помощью которой Шмитт иллюстрирует значение суверенного решения для систематического учения о государстве. В данной статье происходит переопределение основных идей Шмитта с помощью понятия повторения и демонстрируется теоретическая новизна и продуктивность такого подхода к изучению наследия одного из ключевых политических мыслителей XX века.

В статье рассматривается интерпретация Вяч. Ивановым концепта “русская идея”. В частности, демонстрируется философский характер этого концепта путем помещения его в контекст общей теории символизма Вяч. Иванова. Тем самым ставится под вопрос “мистическое” истолкование социально-политических взглядов мыслителя, которое уже при жизни Иванова стало одним из аргументов его критиков.

Автор статьи обращается к самому «загадочному» произведению Иванова, которое стало, по существу, его интеллектуальным завещанием. Показано, что «Повесть о Светомире царевиче» представляет собой квинтэссенцию философского мировоззрения Иванова. Автор полагает, что в «Повести» находят свое художественное воплощение ключевые понятия культурфило­софии Иванова: символ, миф, русская идея, стихия, а жанр произведения в значительной степени обусловлен характерным для поэтики Серебряного века обращением к фольклорному материалу в рамках модернистских ли­тературных экспериментов и находится в тесной связи с символистской концепцией искусства Иванова. Автор отмечает особенности символизма Иванова по отношению к художественным течениям Серебряного века и утверждает, что мифологическая форма повести отражает философию мифологии Иванова, которую, таким образом, можно рассматривать как структурообразующий принцип художественного произведения. Это поз­воляет использовать основные понятия его символизма как герменевтиче­ские ключи к «Повести о Светомире царевиче». В заключительной части обосновывается гипотеза, что русская идея, заключенная в фольклорно-ми­фологическую форму, составляет основное содержание «Повести о Свето­мире царевиче».

Обзор

Целью статьи является раскрытие понятия «англо-американская философия права» и освещение споров, которые ведутся вокруг предмета данной философии. В уточнении нуждается как географическая привязка к англо-американской традиции, так и содержание самой философии права. Для того чтобы понять, что такое англо-американская философия права и какова суть спора вокруг ее предмета, ав- тор статьи, во-первых, обращается к основным этапам ее развития начиная с Иеремии Бентама и заканчивая современными авторами. В результате такого анализа автор приходит к выводу, что нельзя говорить об идентичности путей развития философско-правовой традиции в Великобритании и США. Во-вторых, исследователь обращается к термину «философия права», под которым подавляющее число представителей англо-американского научного сообщества понимает юриспруденцию и аналитический правовой позитивизм. Поэтому в данной статье в большинстве случаев термины «философия права» и «юриспруденция» используются как синонимы. Важно также, что понятие «юриспруденция» в англо-американской научной традиции не используется в таком широком смысле, как в российской науке, и включает в себя только абстрактное теоретическое изучение права и общих правовых понятий (общая юриспруденция) и теоретических основ отраслей права и правовых систем (частная юриспруденция). Как показывает автор статьи, дебаты о методе, которые велись с 50-х гг. XX в. между позитивистами и антипозитивистами, плавно перешли в новый спор о предмете англо-американской философии права. В качестве основного объекта спора выступает «аналитическое ядро» философии права, сторонники которого используют концептуальный анализ правовых понятий вне времени, политики, морали и социального контекста. Проанализировав основные критические работы, посвященные текущему состоянию философии права, автор статьи приходит к выводу, что среди них можно выделить два основных типа: 1) работы, которые критикуют «аналитическое ядро» философии права и стараются обособить более насыщенную методами юриспруденцию от ограничивающей ее философии; 2) исследования, в которых предпринимается попытка изменить саму философию права, переориентировав ее на социальный контекст, политическую философию, этику и т.д. Также в ходе исследования были обнаружены два разных понимания содержания аналитической философии права, которую можно толковать, с одной стороны, как аналитический позитивизм, в круг исследователей которого входят только правовые позитивисты (Дж. Остин, И. Бентам, Г.Л.А. Харт и др.). С другой стороны, в более широком смысле аналитическая философия права воспринимается как интеллектуальный стиль, которого в своих исследованиях придерживаются также антипозитивисты (Р. Дворкин и сторонник школы естественного права Дж. Финнис).

Статья посвящена онтологическому статусу государства в современном по­литическом реализме. Представляется, что способность быть предметом нравственной оценки зависит от существования. В полной мере ценностью могут выступать только реально существующие предметы. В статье проде­монстрировано, что абстрактные социальные понятия могут быть ценно­стью, лишь являясь целью, которая требует воплощения в реальности. По­нятие государства занимает одно из ключевых мест в теории реализма, а сами государства играют роль базовых элементов международной систе­мы. При этом государство обладает в реализме двойственным онтологиче­ским статусом. С одной стороны, реалисты рассматривают государство как теоретическую абстракцию, не имеющую собственного существования, с другой стороны, в их анализе мотивов политических деятелей государ­ство выступает как ценность, что создает противоречие. Автор полагает, что реализм, будучи понимающей социологической теорией, вынужден мыслить в рамках двух систем ценностей: научной и политической, кото­рую он анализирует. Выходом из этой ситуации могло бы стать разделение понятия государства (и смежных понятий) сообразно тому, в каком смысле они применяются.

Исследование посвящено сопоставлению нескольких проектов феноменологии пространства (в частности, Г. Башляра и Д. Тригга), которые связывают расположенность в пространстве с эмоционально-телесным опытом и способностью человека экзистировать. Феноменологические дескрипции пространственного опыта, в отличие от физических описаний, исследуют глубинно-эмоциональную окрашенность человеческого отношения к месту, которое связано с поиском «собственного места в мире», дома. В статье рассматривается гипотеза о том, что отношения человека с пространством (или способы восприятия телом пространства) можно концептуализировать с помощью понятий топофилии и топофобии, имеющих экзистенциальное обоснование и связанных с поэтическим воображением, надеждой и тревогой. Понятие дружественной/недружественной среды или ландшафта, таким образом, оказывается не сводимым к субъективной оценке эргономичности, но не исчерпывается и конструктивными особенностями того или иного пространства как «рабочего», «места отдыха» и т.п. Дружественность пространства может быть осмыслена через феноменологическую дескрипцию телесного опыта и соответствующее исследование топофилии и топофобии, трактуемых не как психологические диагнозы или определенные установки человеческого сознания, но как феномены, являющие себя в мире. Феноменология телесного присутствия в пространстве представляется продуктивным методом, который мог бы предложить дескрипции опыта, необходимые для реализации так называемого «права на город» (А. Лефевр).